Белая Комета продолжила свой полет по центрифуге, лишь издали наблюдая за красочными мгновениями чужой жизни. Раз за разом, проходя точку перигелия, она трескалась и рассыпалась, разбрасывая по межзвездному пространству сотни своих частиц, и становясь все меньше и меньше.
Она понимала: заветный час близится. А ее орбита так ни с кем и не пересеклась. Странные мысли начали появляться в ее ядре. Неслыханное дело, чтобы кометам приходили мысли, но она все же начала задумываться. О многом задумываться…
Неужели это и есть жизнь? Одинокий полет в пространстве, с одной лишь надеждой сверкнуть так ярко, чтобы тебя заметили другие, такие же одиночки, как и ты?
Неужели, ее миссия — это все, что у нее есть? А как быть с теми кометами, кто летает бесцельно, не оглядываясь на проделанный путь, и не вглядываясь пронзительно в грядущий шаг? Быть может, они счастливее тем, что не думают о собственной природе?
В череде выскакивающих мыслей, Белая Комета не сразу заметила, как вдалеке под ней зажглась длинная полоска света. Словно царапина в полотне Вселенной, она мерцала и рябила, но стойко разгоняла давящий на нее мрак.
«Еще один далекий странник, бегущий прочь, к звездам», — подумала Белая Комета, ожидая скорого исчезновения незнакомца.
Синюю Комету это, по всей видимости, позабавило, так как от нее прилетела издевка:
«И куда же ты строишь свой путь?»
«К Ориону! — вспыхнула та. — Я точно знаю, что через пару пройденных колец, моя орбита пересечется с неопыленной планетой в окрестностях Бетельгейзе, и я встречусь со своей судьбой. Прежде чем сгореть, я сумею дать жизнь чему-то новому».
Синяя Комета умолкла. Она не ждала такого воодушевленного ответа. Свет ее голубой комы мягко пульсировал, будто выдавая сердцебиение своей хозяйки.
«Мне кажется, ты ошиблась. — Вдруг произнесла она. — Очень опасно и глупо выстраивать свою собственную орбиту, когда вокруг есть столько хоженых и проверенных космических троп. Ведь на каждом шагу тебя могут подстерегать щупальца Черной Дыры, либо же какая-нибудь задира-звезда может оторвать тебе хвост».
«Это опасно. — Согласилась Белая Комета. — Но иначе я не могу».
Обе звездные гончие умолкли, беззвучно бороздя космос и освещая его своим ярким светом.
Синяя Комета поднималась все выше и выше, приближаясь к Белой, и угрожая ей столкновением. Но, в решающий миг, она ее чуть обогнала и, вырвавшись вперед, сравнялась с ней по высоте. Длинный, голубой хвост пронзил белоснежную кому и газы двух комет смешались.
Произошло мимолетное рукопожатие двух изгоев, случайно встретившихся на необъятном просторе черного океана.
Едва скрестившись, орбиты комет разошлись врозь, и они могли лишь беспомощно наблюдать, как постепенно отдаляются друг от друга.
Глядя, как ее спутница уплывает ввысь, Белая Комета тихо произнесла:
«До сих пор, самым главным испытанием для меня были не возможные враги, а отсутствие друзей. Лишь это тяготило меня до тех пор, пока я не встретила тебя».
В ответ ей пришла такая же тихая фраза:
«Раз ты решила лететь по своей собственной орбите, будь готова провести этот полет в одиночестве».
«Разве это обязательно?! — не выдержала Белая Комета. — Неужели все путники, встретившие друг друга в этой жизни, обречены раствориться в вечности? Неужели краткие мгновения совместного единства — это все, что мы можем дать друг другу, прежде чем навсегда разойтись по разным орбитам?»
Лишь встретив Синюю Комету, Белая впервые осознала, что значит быть не одинокой. Что значит быть с кем-то, кто способен сказать:
Ты есть.
Ты существуешь.
Ведь, быть может, тебя и нет вовсе, если рядом нет никого, кто доказал бы обратное?
И теперь судьба, подарившая ей друга, отбирала его обратно. Орбита уносила его вдаль, и встретиться, им уже было не суждено.
Отчаявшимся взглядом комета провожала свою незатейливую попутчицу, которая не грузила свое ядро лишними, зудящими мыслями, а честно принимала свое существование таким, как оно есть. Едва их, таких разных и далеких друг от друга, связала тонкая нить любви, как жизнь, не дав ей ни закрепиться, ни упрочниться, нещадно рвала эту нить на куски.
Синяя Комета взлетела высоко-высоко и, прежде чем взмахнуть своим искрящимся хвостом и навсегда исчезнуть во тьме, она отправила подруге свое последнее послание:
«Прими все тяготы и лишения выбранного пути».
И пропала.
В колоссальном, омертвевшем, безразличном ко всему просторе осталась лишь Белая Комета. Маленькая, яркая искра, заряженная драгоценной, но хрупкой идеей о собственном смысле… в котором она вдруг усомнилась.
Кто она такая, если не просто камень в облаке газов, который носится по космосу и кичится тем, что носится не бессмысленно? Якобы, в отличие от братьев и сестер, рожденных в единой утробе единой звезды, она наделена высшей идеей. Якобы она исключительна.
Но что она без этого бахвальства? Что она без этой иллюзии о собственной важности?
Всего лишь кусок камня.
И облако газов.
К черту все это! К черту ее надменную миссию! Пусть сгорит ее напыщенный смысл! Есть ли в нем хоть доля правды, если каждый парсек пути она проделывает в одиночестве? Есть ли в нем польза, если вокруг нее — пустота?
Незаметной стрелой она прошмыгнула мимо туманности, по чуть-чуть рассыпаясь и исчезая. Мрак снова окутал ее своими объятиями и новые мысли ополчились на свою хозяйку.
А бывает ли что-то кроме одиночества? Бывает ли дружба, любовь и вечное соединение с кем-либо в мире, где все — кочевники, странствующие по разным орбитам, ни на одной надолго не задерживаясь?
Этого ей не узнать.
Ей это теперь и не хотелось.
Вот она летит, одна в сплошной тьме. И это — все, что есть. Все, что существует. Комета — и необъятный простор вокруг, пустой и неосязаемый, который она может наполнить любым смыслом на свой выбор. Даже, если этот смысл — лишь вымысел. Даже если он иллюзия. Ведь осознанно избранная иллюзия, при достаточной силе веры, становится реальностью.
Впереди заалела заря — это полыхала Бетельгейзе. Красная, гигантская звезда, всегда изменчивая и непредсказуемая, вокруг которой рождаются и умирают новые планеты.
Белая Комета вошла в ее систему обновленной: она успела потерять веру в собственную идею, и обрести ее заново. Не как нечто украшающее или улучшающее её, а как свой осознанный выбор.
Усталость от многолетнего полета переполняла ее. Она утопала в собственном истощении. Ей так искренне захотелось все закончить. Уснуть. Исчезнуть. Отдать самое ценное, что у нее есть — ее идею — в дар чему-то новому.
Яркие трещины причудливым рисунком исполосовали ядро кометы. Словно птенец, который пробивается на свет сквозь скорлупу своего яйца, мощное свечение пронзило изнутри каменный костяк Белой Кометы, оставляя за ней шлейф истлевающих частиц.