Письмо 10

Последний вырванный из сердца лист.

Земли мадьяр и дунайские волны.

Отмерли восемь недель, изменивших все. Под дождем Будапешта я наблюдаю убийство лета осенью и говорю своему змею-проводнику: «я готов!»

Я засыпал у руин крематория, в котором жгли сотни тысяч тел. Но я не слышал криков и не ощущал запаха жженных волос и плоти — лишь пение птиц и аромат летних трав.

Я взбирался на саксонские скалы и сплавлялся на лодке к Мосту Шпионов.

Завтракал над каналами Амстердама, обедал у венецианских вод, а ужинал в провансальских полях.

Я ночевал под Эйфелевой башней и Робинзоном Крузо читал звезды на океанском побережье.

Мои слезы совокуплялись с волнами Средиземного моря, а смех — с венгерской музыкой.

Я подружился с итальянскими кабанами и австрийскими ланями.

Встретился с римскими цезарями и германскими кайзерами.

Спал у альпийских озер и дорогой викингов ходил вдоль Дуная.

Но лишь скудные умы бахвалятся пустыми делами. Ибо все это — лишь пепел и прах. Богатство путешествия — в людях.

И главные сокровища спрятаны не в разрекламированных площадях, а в терракотовых статуях незнакомцев, которых оживила и сделала друзьями твоя Серебряная Нить.

Поэтому я улыбаюсь, когда припоминаю немецкую банду, молитвами которых прошел эту тропу.

Бельгийскую принцессу, явившую чудо.

Эстонскую пару, разукрасившую парижские и бискаросские дни.

Целую череду французских семей, в которых я влюбился на юге.

Швейцарцев, повстречавшихся мне в Провансе.

Отряд генуэзцев, ободривших меня в один драгоценный вечер.

Итальянского фермера и его гору помидоров.

Немку с велосипедом на флорентийских улицах и команду украинцев в Альпах.

Всех возлюбленных тирольских девчонок и австрийцев, чьей помощью я вздохнул полной грудью.

Пожилых хиппи, увлекших меня в барабанный транс.

Непредсказуемую немку и каталонскую туристку в Вене.

Белорусского планокура в Словакии и мадьярку в Будапеште.

И семью украинского мигранта по пути домой.

Благодаря старым и новым связям с людьми, Серебряная Нить светит ярче, а внутреннее Древо расцветает.

И теперь я знаю, каков должен быть Человек.