Голос Земли: Бык

Подскочив на крупной кочке, прицеп грузовика принялся грузно раскачиваться из стороны в сторону, источая по дороге запах удобрений и звук никому не слышимых мычаний.

Именно из-за кочек и тряски, крупный и необычайно умный бык Марсель оказался придавлен у боковой стены прицепа, прямо возле расщелины, через которую внутрь проникали солнечные лучи. Светлым занавесом они окутывали страх, царивший среди десятков коров, быков и телят, сдавленных в переполненной фуре и задыхающихся от духоты и собственных испражнений.

Изредка где-то протяжно мычала корова или вопил ребенок, которому в давке что-нибудь сломали или которого так зажали, что до его мокрого носа не доходил живительный кислород. Сея панику и страх среди буренок, его вой проносился над головами и рогами этой обреченной на убой партии. Марсель знал, что ребенка отняли у матери еще на молочной ферме, так как люди не могли допустить, чтобы материнским молоком питалось её дитя. Ведь следуя эгоистичной философии людей, корова должна давать молоко для них, а не для собственного чада.

Через расщелину в прицепе проникал слабый свежий воздух, который манил тем, что Марсель не мог осознать разумом, но что он чувствовал всей полнотой своей души.

Манил свободой.

Каждое живое существо, рождаясь на этом свете, неосознанно понимает, что такое свобода и неизмеримо стремится к ней всем своим существом. Ведь каждый кузнечик хочет выбраться из цепких людских рук, каждая кошка лишь по собственному желанию даст тебя тронуть и каждая канарейка с радостью упорхнет за пределы клетки. Почему же тогда животные, которых люди едят, считаются иными?

Прижав свой мокрый нос к солнечной трещине, Марсель улавливал прохладный ветер, который носился по миру в совершенно свободном ритме и танце. Сердце быка томилось по тому, что происходило за этой тонкой, но в тоже время прочной стеной. Там происходила жизнь. Жизнь, которая, как он правдиво чуял, имеет отношение и к нему самому. Он понимал, что он тоже её часть, несмотря на то, что кто-то безжалостной рукой оторвал его от нее, как отрывают ребенка от живительной материнской груди, и распорядился всем его существованием, начиная от места его обитания и заканчивая датой его смерти.

Это знание переполняло Марселя неодолимым горем. Он чувствовал боль из-за собственной неволи, из-за того, что с ним обращались, как с искусственной деталью системы, созданной, выращенной и красиво упакованной для того, чтобы потом разобрать ее на части. В глубине его неосознаваемой души плавало знание о том, что люди не вправе его создать, не вправе его вырасти и не вправе решать исход его жизни. Все это делает всеми забытый закон Природы, а люди же просто пытаются использовать этот закон, грубыми ударами палок подталкивая его к тому результату, который им нужен.

Не создатели — паразиты, пытающиеся управлять неуправляемой реальностью.

Одна из коров протяжно замычала, оглушая всех вокруг и позволяя ее мычанию выйти за пределы этой тесной коробки и рассеяться среди глухого и слепого мира. Марсель оглядел всех присутствующих тёлок, понимая, что все они раньше давали молоко, но, как только в их выменах люди находили инфекцию, их более ненужные тела отправляли на разделку. Конечный этап Сансары, который придумали для них люди, неосознанно вертящиеся в собственном кругу бездумного потребления.

Еще на ферме Марсель сообразил, что последует после того, как их всех погрузят в фуру. Однажды ему пришлось увидеть, что сделали с молодым быком несколько месяцев назад и он понял, что однажды это случится и с ним.

Поэтому страх и волнение сидели в нем с тех пор, как его загнали в прицеп с помощью трактора и тяжелых, железных палок. Ведь несдающийся бык использовал все свое дарованное природой могущество воли, чтобы бороться.

Он хотел жить.

Вскоре грузовик замедлил свой ход, остановившись посреди дороги. Оторвав нос от расщелины, Марсель попытался выглянуть через нее наружу. Там он увидел солнечный день, яркие поля за дорогой, а также людские автомобили, стоявшие рядом с грузовиком. И в этот момент кто-то замычал. Из окна автомобиля выглянула маленькая человеческая девочка и, увидев коровьи носы, глаза и хвосты, торчавшие из расщелины, радостно завопила:

— Мама, мама, там коровки!

Коровки.

Марсель глядел на эту невинную девочку, вспоминая зажатого с другой стороны теленка с поломанным копытом. Эту девочку заботливая мама поит их молоком и кормит их плотью. Принимая их мертвые тела у себя на столе, эта мать неосознанно создавала тот мир, в котором жил Марсель. Именно из-за нее едет этот грузовик. Именно из-за таких как она, Марсель сегодня расстанется с жизнью. И по всему миру свирепое веретено людской привычки разорвет на куски сотни тысяч существ.

— Залезь обратно в салон, золотко! — послышался материнский окрик.

— Мама, а куда они едут?

Небольшая пауза затянулась чуть дольше, чем следовало, прежде чем отец солгал:

— Они едут на горные луга, деточка. Кушать вкусную травку.

Машина тронулась вместе с их грузовиком.

«На скотобойню они едут, — могла прозвучать правда, — срезать рога, получать молотом по лбу или же принимать в себя выстрел из отбойного пистолета; истекать кровью из глубокого пореза на шее, вешаться головой вниз и ехать по бесконечному конвейеру, где с тебя сдирают шкуру, отрывают голову, распиливают тушу, после чего разделяют твою плоть и растасовывают ее по разным отделам. Потом, на таких же грузовиках, части их тел попадают в кормушки, выставленные для человечества, где их затем разбирают по столам и скармливают людям, которые вертятся среди ужаса и неосознанности собственного круга Уробороса». Так бы прозвучала правда, из-за которой девочка больше никогда бы не притронулась к мертвецам, составляющим ее ядовитый ужин.

Марсель не мог осознать сколько продлилась их поездка, прежде чем грузовик заехал на территорию скотобойни. В чуткие коровьи носы ударил запах крови, а уши наполнились людским говором и смехом, который, словно воронье карканье, разрывался вокруг прицепа. Устрашенные, паникующие существа начали беспокойно забиваться поглубже в прицеп, давя и заползая на своих сородичей. Марсель видел их обезумевшие глаза. Глаза, которые понимали, что их ждет, которые знали, что последует после того, как солнечный свет ярким тараном отворит их прицеп.

Именно так и случилось. Прицеп открыли и ослепительный свет озарил давку, царящую внутри.

— Какого черта их так много? — раздался один из голосов.

— Шеф хочет сэкономить на топливе и грузовиках, поэтому в каждую партию сует на несколько голов больше.

— Чертов кретин. Ладно, леди, пора на выход!

Резкий треск разорвал частоту слуха людей и коров, повергнув последних в ужас. Множество животных трусцой выбежали из прицепа, подгоняемые вилами людей и устрашающим треском, который, как сообразил Марсель, раздавался из короткой палки у одного из людей. Остальные, даже не смотря на ужасающий треск, не собирались выходить навстречу своей смерти.

— Какого хрена, твари? — Человек с необычной палкой зашел внутрь прицепа и ударил ею в бок одной из коров. Ее тело резко содрогнулось, копыта подкосились, но, устояв, она, с вытаращенными от ужаса глазами, выскочила на улицу, где люди пинками и ударами повели ее на конвейер. Еще несколько коров и быков решили выйти по доброй воле, исчезнув из поля зрения и исчезнув из жизни.

— Эти твари сломали ноги малому! — с этими словами, человек нагнулся над теленком, который лежал на грязном полу прицепа и смиренно опустил голову под человеческим взором. Он словно чувствовал себя виноватым перед двуногим. — Взгляните!

Несколько других человек заглянули внутрь прицепа.

— Вот черт, и как нам его тащить?

— Как нам тебя тащить?! — прикрикнул на теленка человек с палкой и, засунув ее за пояс, одной рукой схватил животное за загривок, а второй начал с неистовой яростью бить его по морде.

Люди на улице разразились хохотом:

— Джо снова пар выплескивает! Жена не дала?

— Кончай Джо, скоро новая партия приедет, мы должны все успеть.

До этого Марселем владело оцепенение от осознания и реального ощущения своих последних минут жизни. Стоя в самом дальнем углу прицепа, оцепенение сменилось паникой по мере того, как коровы одна за другой выходили к людям. Но сейчас, наблюдая избиение теленка человеком, некий инстинкт всколыхнулся в недрах его мозга. Ненависть к человеку и стремление защитить потомство выросло в ярость, которую ни одна стена страха не смогла остановить.

— Эй Джо! — вскрикнул один из стоявших на улице людей, увидев, как пар выходит из ноздрей Марселя и как его копыто скребет пол, но время предупреждений для людей прошло.

Бык рванул на отморозка Джо и одним ударом своего лба выбил того из прицепа. С возмущенным воплем рухнув на землю, человек заскулил и сквозь слезы забормотал что-то о поломанных ребрах. Пару мгновений его коллеги стояли в застывшем олицетворении тупого удивления, но, очнувшись, принялись за мщение с изощренной кровожадностью и удовольствием.

— Ах ты ж мразь! — выставив вперед вилы и палки, люди залезли в прицеп и начали медленно к нему приближаться. — Осторожней, осторожней!

В тот же миг ярость Марселя испарилась, точно трусливый таракан, замеченный человеком. Неописуемый ужас накрыл сознание Марселя непроницаемым полотном. В нем смешались страх, ненависть к людям и мольбы к ним. Упершись передними копытами об пол и выпуская из ноздрей густой, яростный пар, он вдавливал собственное тело в стену, отдавшись мечте исчезнуть из этой коробки и оказаться где-нибудь на другом конце мира, где его не будут стремиться убить только потому, что он родился тем, кем родился. Затравленный бык хотел только одного — жить.

— Коли его! — люди тыкали в него вилами и пытались бить палками, но Марсель делал резкие выпады в ответ, отгоняя от себя пугливых, злобных людей. Из-за их кольев, вся грудь быка истекала кровью, превращая его в неистовое, загнанное существо, бьющееся до самого последнего своего зачатка воли.

Обезумевший от боли и ужаса, Марсель оглушительно завыл, словно дул в гигантский горн, как вдруг на его шею накинули удавку.

— Тяни! — вскрикнули люди и, едва что-то на улице загрохотало, какая-то невообразимая, машинная сила потянула быка на улицу. Как Марсель не упирался копытами об пол, не выл и не метался, его медленно вытаскивали на солнечный свет. И как только его вытянутая голова с обезумевшими, налитыми кровью глазами появилась на улице, несколько десятков людей разразились одобрительными криками.

— Убейте эту мразь прямо здесь! — кричал человек с поломанными ребрами, который лежал недалеко от грузовика.

— Да! Его опасно тащить внутрь — разделаемся с ним тут!

— Кончайте его быстрее, скоро следующая партия приедет.

Марсель не понимал слов, но, как и любое существо, сотканное из Жизни, он ощущал энергию исходящую от людей. Он чувствовал, как его ненавидят, чувствовал, что он создал им неприятности.  Поэтому внутри него всколыхнулось чувство вины за то, что он существовал и за то, что он не хотел умирать. В их глазах он стал виновным в желании жить.

— Дайте я ему вмажу! — со злорадным криком, один из людей размахнулся железной палкой и ударил ею Марселя по голове.

«Я хочу жить»

Весь мир вокруг пронзила алая боль. Перед глазами бушевала кровавая сингулярность из людей, животных и красной земли. Бык видел алое небо, видел алых скалящихся людей, похожих на трусливых гиен, и он чувствовал приближение смерти.  Боль растеклась по всему его телу, превратив саму его суть в олицетворение горя.

«Я хочу жить!»

После удара, копыта быка подкосились и он рухнул на землю. Его мокрые, налитые кровью глаза в ужасе вертелись из стороны в сторону, ища спасения и посылая людям свою мольбу.

— Слышь, взгляни на его глаза, — произнес подошедший к быку человек. — Что это с ним?

— Какая разница? — ответил второй. — Он же животное! Не чувствует нихера и думать не умеет. Тупая котлета!

С этими словами, второй человек резко полоснул Марселя по горлу чем-то острым и бык ощутил, как по его груди потоком свежего, горного ручья потекла кровь.

«Я хочу жить!»

Люди вокруг теперь не боялись подходить к нему вплотную и бить его по голове, выпуская на нем злость, появившуюся в последствии непокорности и стремления Марселя к жизни.

Силы покидали быка. Он больше не мог сопротивляться, поэтому смиренно отдался своей судьбе.

— Как думаешь, его мясо испорчено теперь? — спросил один человек у другого. — После такой-то битвы?

— Да какая разница?

Кровь Марселя растеклась вокруг него, превратившись в некое алое озеро, а самого быка превратив в огромную скалу, выросшую из ее дна. Ужас постепенно покидал его, как и покидали чувства, поэтому он уже не ощущал того, как ему пилят рога и рубят копыта, которые люди использовали не в мясе, а в производстве другого толка.

«Я хочу жить!»